О том, что разведчик Николай Кузнецов сыграл в ходе Великой Отечественной войны не последнюю роль, известно всем. И о том, что родился он на Урале — конечно, тоже. Но мало кто знает, что родители его были старообрядцами-беспоповцами из глухой деревеньки Зырянка Талицкого района Свердловской области.
Талицкий район на Урале и по сей день славится кержаками-поморцами. Они мало кого впускают в свою жизнь, стараются по минимуму общаться с внешними людьми и занимаются трудом — натуральным хозяйством. Другой жизни они не знают. Иногда кого-то из них можно встретить в местном музее…
А все потому, что 27 июля 1911 года в семье старообрядцев-крестьян Ивана Павловича и Анны Петровны Кузнецовых случилась радость — родился первый сын, которого назвали Никанором.
Мальчик рос в дружной, верующей, трудолюбивой семье с крепкими моральными устоями. С детства он стал проявлять интерес к немецкому языку, поэтому его учительница Нина Автократова стала день за днем развивать в нем эту способность, заинтересовывать всеми доступными ей немецкими книгами, нередко говорила с ним на немецком.
Возвращаясь домой в атмосферу исконно-русского быта, от родителей он перенимал аккуратность и любовь к порядку, трудолюбие, целеустремленность.
Односельчане и сегодня вспоминают, что он отличался хорошей памятью и наизусть — единственный во всем селе! — выучил лермонтовское «Бородино». После школы, лесного техникума в Тюмени, где он много общался с экс-военнопленным немцем Гунольдом, работая в Кудымкаре, он сменил имя на благозвучное «Николай», а в 1935-м устроился на Уралмашзавод, но через три года переехал в Москву и устроился на работу в авиационную сферу.
Здесь неоднократно он встречался с младшим братом Виктором, который уже воевал на фронте, и завидовал тому, поскольку на фронт попасть никак не мог, хотя всячески стремился к этому. Впрочем, и тут времени зря не терял — уже, кажется, понимая, что «блестящий» немецкий язык ему в скором времени обязательно пригодится. Поэтому и продолжал упражняться. И когда удалось ему, наконец, попасть к партизанам в августе 1942 года, прямо в тыл врага, он радостно писал брату: «Смерть немецким оккупантам!»
О его подвигах в партизанском отряде впору слагать легенды. Он безбоязненно перевоплощался в немецкого офицера, а его безукоризненное знание языка врага позволяло ему входить в доверие в самых высоких кругах фашистов. Потому он получал все новые задания от командования — по захвату бумаг, уничтожению высокопоставленных чинов вермахта.
В октябре второго года кровопролитной войны он в форме немецкого офицера появился на улицах захваченного немцами украинского города Ровно. Потом были «дела» по уничтожению ключевых офицеров нацистской армии и продолжался захват важных документов.
Он не погиб. Собственно, никто не знает, куда он делся: в начале февраля 1944 года он в последний раз встретился с группой советских партизан, однако ему надо было срочно выходить к командованию, поэтому, простившись с ними, своими ребятами, продолжавшими воевать, он ушел. И как в воду канул!
В ноябре этого же года ему присвоено звание Героя Советского Союза. А деревня Зырянка с тех пор стала мемориальным местом — здесь создан музей, сюда едут туристы, а местные жители с гордостью рассказывают о своем великом земляке, который пожертвовал жизнью ради победы над фашизмом.
По словам заслуженного путешественника России Леонида Букрина, земляка Николая Кузнецова, который, кстати, посвятил тому одну из своих книг, а сам и сегодня нередко бывает на своей малой родине, подвиг разведчика здесь «вынесен в абсолют» настолько, что это даже пошло в ущерб другим жителям, ушедшим на фронт и не вернувшимся с войны. В том числе и старообрядцам.
О них, павших смертью храбрых, а равно и тех, кто прошел все фронтовые ужасы и вернулся живым и здоровым, конечно, здесь помнят. Но, увы, совсем не так, как о том же Николае Ивановиче Кузнецове, биографию которого даже школьники местные без труда воспроизведут досконально.
А вот Старая Вера в самой Зырянке медленно, но верно хиреет: люди среднего поколения, чьи отцы и матери были крепкими староверами, сами себя таковыми уже не считают. Они гордятся, что корни у них — из могучего древа тех, кто не принял реформ патриарха Никона, но сами, в подавляющем большинстве своем, выросли безбожниками.
Так, к сожалению, бывает.
Фото Леонида Букрина
В истории мировой разведки мало кто может сравниться по степени ущерба, нанесенного врагу, с человеком-легендой, каким был разведчик Николай Кузнецов. Его биография без каких-либо прикрас — это готовый сценарий к шпионской картине, рядом с которой Бондиана выглядит блекло и примитивно. Однако после гибели героя появилось множество книг и статей, в которых в качестве достоверной информации преподносились домыслы авторов и их личный и не всегда объективный взгляд на то, кем был Николай Кузнецов (разведчик).
Биография: детство
В начале 1944 года Кузнецов со своей группой действовал на территории Львовского дистрикта и ликвидировал нескольких важных чиновников.
Гибель
Кузнецов Николай Иванович — разведчик, все обстоятельства гибели которого до сих пор не расскрыты. Доподлинно известно, что весной 1944 года у немецких патрулей в Западной Украине уже были ориентировки с его описанием. Узнав об этом, Кузнецов решил выйти за линию фронта.
Недалеко от зоны боев в селе Боратин группа Кузнецова натолкнулась на отряд бойцов УПА. Бандеровцы узнали разведчиков, хотя те были в немецкой форме и решили брать их живыми. Разведчик Николай Кузнецов (фото см. в обзоре) отказался сдаться и был убит. Существует также версия о том, что он подорвал себя гранатой.
После смерти
5 ноября 1944 года за храбрость и исключительное мужество Н. И. Кузнецова посмертно удостоили звания Героя Советского Союза. Его могила долгое время оставалась неизвестной. Она была обнаружена в 1959 году в урочище Кутыки. Останки героя перезахороники во Львове, на Холме Славы.
Теперь вам известна биография разведчика Николая Кузнецова, который героически погиб в борьбе за освобождение Украины от фашистских захватчиков.
Андрей Лубенский, РИА Новости Украина
Жизнь и смерть разведчика Кузнецова: специалист по ликвидациям
Обозреватель МИА "Россия сегодня" проехал по Западной Украине, пытаясь понять, помнят ли здесь легендарного разведчика времен Великой Отечественной Николая Кузнецова, который погиб в этих краях. Первая часть очерка.
В среду, 27 июля, исполняется 105 лет со дня рождения разведчика Николая Кузнецова. О нем, о его подвигах и о том, что происходит на Украине с памятью о нем и с его памятниками, мы уже писали. Имя Кузнецова внесено в список на "декоммунизацию": в соответствии с законами Украины, принятыми 9 апреля 2015 года, и памятники, и память о Герое Советского Союза Николае Кузнецове должны быть вычеркнуты из истории Украины.
Но обстоятельства его жизни и смерти полны загадок. Как и послевоенная история поисков правды о нем.
Не расстрелян, а подорвался
Посещая места, где Николай Кузнецов воевал, погиб и был похоронен, мы удивлялись тому, какой причудливой была судьба разведчика при жизни и что стало с историей его подвигов после смерти.
Одна из загадок — место и обстоятельства гибели Кузнецова. Сразу после войны существовала версия, согласно которой группа разведчиков вместе с Кузнецовым были захвачены живыми, а потом расстреляны боевиками Украинской повстанческой армии (УПА) в лесу близ деревни Белгородки Ровенской области. Только через 14 лет после войны стало известно, что группа погибла в селе Боратин Львовской области.
Версию о расстреле Кузнецова боевиками УПА распространил после войны командир партизанского отряда "Победители", Герой Советского Союза Дмитрий Медведев, который основывался на обнаруженной после войны в немецких архивах телеграмме, направленной начальником полиции безопасности по Галицкому округу Витиской лично группенфюреру СС Мюллеру. Но телеграмма была основана на ложной информации, которую дали немцам боевики УПА.
Отряды УПА, действовавшие в прифронтовой полосе, тесно сотрудничали с немецкими оккупационными войсками, но для обеспечения большей лояльности "бандеровцев" оккупационная администрация держала в заложниках родственников полевых командиров и руководителей УПА. В марте 1944 года такими заложниками были близкие родственники одного из руководителей УПА — Лебедя.
После гибели Кузнецова и группы разведчиков бойцы УПА затеяли игру с немецкой администрацией, предложив им обменять якобы живого разведчика Кузнецова-Зиберта на родственников Лебедя. Пока немцы думали, бойцы УПА его якобы расстреляли, а взамен него предложили подлинные документы и, самое главное, — отчет Кузнецова о проведенных им в немецком тылу на Западной Украине диверсиях. На том и сговорились.
Боевики УПА, видимо, опасались указать подлинное место гибели разведчика и его группы, поскольку при немецкой проверке сразу стало бы ясно, что это был не захват в плен разведчика, которого искали по всей Западной Украине, а самоподрыв Кузнецова.
Тут важно даже не столько место, сколько обстоятельства гибели разведчика. Он не был расстрелян, потому что не сдался боевикам УПА, а подорвал себя гранатой.
А расследовал уже после войны обстоятельства смерти Кузнецова его друг и коллега полковник НКВД-КГБ Николай Струтинский.
Пять минут гнева и вся жизнь
С Николаем Струтинским (1 апреля 1920 г. — 11 июля 2003 г.) одному из нас довелось встречаться и брать у него несколько интервью при его жизни в 2001 году в Черкассах, где он тогда жил.
Струтинский после войны долго выяснял обстоятельства гибели Кузнецова, а позже, уже во времена украинской независимости, делал всё, чтобы сберечь памятники Кузнецову и память о нем.
Думаем, привязанность Струтинского именно к этому, последнему отрезку жизни Кузнецова не случайна. Николай Струтинский одно время был членом группы Кузнецова и участвовал вместе с ним в проведении некоторых операций. Незадолго до гибели разведчика и его группы Кузнецов и Струтинский поссорились.
Вот что сам Струтинский рассказывал по этому поводу.
"Однажды, в начале 1944 года, мы ехали по Ровно, — рассказывает Николай Владимирович. — Я был за рулем, рядом сидел Николай Кузнецов, сзади — разведчик Ян Каминский. Недалеко от явочной квартиры Вацека Бурима Кузнецов попросил остановиться. Говорит: "Я сейчас". Ушел, через некоторое время вернулся, чем-то крайне расстроенный. Ян спросил: "Где вы были, Николай Васильевич?" (В отряде Кузнецова знали под именем "Николай Васильевич Грачев" — ред.). Кузнецов отвечает: "Да так…" А Ян говорит: "Я знаю: у Вацека Бурима". Тут Кузнецов ко мне: "Зачем ты ему сказал?" Явка — это же секретная информация. Но я ничего Яну не говорил. А Кузнецов вспылил, наговорил мне много оскорбительного. Нервы у нас тогда были на пределе, я не стерпел, вышел из машины, хлопнул дверцей — стекло разбилось, осколки из него так и посыпались. Развернулся и пошел. Иду по улице, у меня два пистолета — в кобуре и в кармане. Сам думаю: глупо, надо было сдержаться, ведь знаю, что все на нервах. Иногда у самого при виде немецких офицеров было желание перестрелять всех, а потом самому застрелиться. Вот такое было состояние. Иду. Слышу — кто-то догоняет. Я не оборачиваюсь. А Кузнецов догнал, тронул за плечо: "Коля, Колечка, извини, нервы".
Я молча повернулся — и к машине. Сели, поехали. Но я сказал тогда ему: больше вместе не работаем. И когда Николай Кузнецов уходил на Львов, я с ним не пошел".
Эта ссора, возможно, спасла Струтинского от гибели (ведь вся группа Кузнецова несколько недель спустя погибла. Но она, похоже, оставила глубокий след в душе Николая Струтинского.
Протокольная правда о смерти разведчика Кузнецова
Сразу после войны Струтинский работал во Львовском областном управлении КГБ. И это позволило ему восстановить картину гибели разведчика Кузнецова.
Кузнецов пошел к линии фронта с Яном Каминским и Иваном Беловым. Однако, по словам свидетеля Степана Голубовича, в Боратин пришли только двое.
"… в конце февраля или в начале марта 1944 года в доме находились, кроме меня и жены, моя мать — Голубович Мокрина Адамовна (умерла в 1950 году), сын Дмитрий, 14 лет, и дочь 5 лет (впоследствии умерла). В доме свет не горел.
Ночью этого же числа, примерно около 12 часов ночи, когда я и жена еще не спали, залаяла собака. Жена, поднявшись с койки, вышла во двор. Возвратившись в дом, сообщила, что из леса к дому идут люди.
После этого она стала наблюдать в окно, а затем сообщила мне, что к двери подходят немцы. Неизвестные, подойдя к дому, стали стучать. Вначале в дверь, потом — в окно. Жена спросила, что делать. Я дал согласие открыть им двери.
Когда неизвестные в немецкой форме вошли в дом, жена зажгла свет. Мать поднялась и села в углу около печки, а неизвестные, подойдя ко мне, спросили, нет ли в селе большевиков или участников УПА? Спрашивал один из них на немецком языке. Я ответил, что ни тех, ни других нет. Затем они попросили закрыть окна.
После этого они попросили поесть. Жена дала им хлеб и сало и, кажется, молоко. Я тогда обратил внимание на то, как это два немца могли пойти ночью через лес, если они боялись его пройти днем…
Один из них был выше среднего роста, в возрасте 30-35 лет, лицо белое, волос русый, можно сказать, несколько рыжеватый, бороду бреет, имел узенькие усы.
Его внешность была типична для немца. Других примет не помню. Разговор со мной вел в большинстве он.
Второй был ниже его, несколько худощавого сложения, лицо черноватое, волос черный, усы и бороду бреет.
… Сев за стол и сняв пилотки, неизвестные стали кушать, автоматы держали при себе. Примерно через полчаса (причем собака все время лаяла), как пришли ко мне неизвестные, в комнату вошел вооруженный участник УПА с винтовкой и отличительным знаком на шапке "Трезуб", кличка которого, как мне стало известно позднее, была Махно.
Махно, не приветствуя меня, сразу подошел к столу и подал неизвестным руку, не говоря с ними ни слова. Они также молчали. Затем подошел ко мне, сел на койку и спросил меня, что за люди. Я ответил, что не знаю, и через каких-то минут пять в квартиру начали заходить другие участники УПА, которых вошло человек восемь, а может быть, и больше.
Кто-то из участников УПА дал команду выйти из дома гражданским, т.е нам, хозяевам, но второй крикнул: не нужно, — и из хаты никого не выпустили. Затем опять кто-то из участников УПА по-немецки дал команду неизвестным "Руки вверх!".
Неизвестный высокого роста поднялся из-за стола и, держа автомат в левой руке, правой махал перед лицом и, как я помню, говорил им, чтобы не стреляли.
Оружие участников УПА было направлено на неизвестных, один из которых продолжал сидеть за столом. "Руки вверх!" давалась команда раза три, но неизвестные руки так и не подняли.
Высокий немец продолжал разговор: как я понял, спрашивал, не украинская ли это полиция. Кто-то из них ответил, что они — УПА, а немцы ответили, что это не по закону…
… Я увидел, что участники УПА опустили оружие, кто-то из них подошел к немцам и предложил все-таки отдать автоматы, и тогда немец высокого роста отдал его, а вслед за ним отдал и второй. На столе начали крошить табак, участники УПА и неизвестные стали закуривать. Прошло уже минут тридцать, как неизвестные встретились с участниками УПА. Причем неизвестный высокого роста первый попросил закурить.
… Неизвестный высокого роста, свернув самокрутку, стал прикуривать от лампы и затушил ее, но в углу около печки слабо горела вторая лампа. Я попросил жену подать лампу на стол.
В это время я заметил, что неизвестный высокого роста заметно стал нервничать, что было замечено участниками УПА, которые стали интересоваться у него, в чем дело… Неизвестный, как я понял, искал зажигалку.
Но тут же я увидел, что все участники УПА бросились от неизвестного в сторону выходных дверей, но так как они открывались внутрь комнаты, то они не открыли ее в спешке, и тут же я услышал сильный взрыв гранаты и даже увидел сноп пламени от нее. Второй неизвестный перед взрывом гранаты лег на пол под койку.
После взрыва я взял малолетнюю дочь и стал около печки, жена выскочила из хаты вместе с участниками УПА, которые сломали дверь, сняв ее с петель.
Неизвестный низкого роста что-то спросил у второго, лежавшего раненым на полу. Он ему ответил, что "не знаю", после чего неизвестный низкого роста, выбив оконную раму, выпрыгнул из окна дома с портфелем.
Взрывом гранаты были ранены моя жена легко в ногу и мать — легко в голову.
В отношении неизвестного низкого роста, бежавшего через окно, то я слышал минут пять сильную стрельбу из винтовок в той стороне, куда он бежал. Какова его судьба, мне не известно.
После этого я убежал с ребенком к своему соседу, а утром, когда вернулся домой, то увидел неизвестного мертвым во дворе около ограды, лежавшим лицом вниз в одном белье".
Как было установлено при допросах других свидетелей, Кузнецову при взрыве собственной гранаты оторвало кисть правой руки и были "нанесены тяжкие ранения в область лобовой части головы, груди и живота, отчего он вскоре и скончался".
Так, место, время (9 марта 1944 г.) и обстоятельства гибели Николая Кузнецова были установлены.
Позже, организовав эксгумацию тела разведчика, Струтинский доказал, что в Боратине в ту ночь погиб именно Кузнецов.
Но доказать это оказалось сложным по другим обстоятельствам. Струтинскому, рисковавшему во время поиска места гибели разведчика, пришлось снова рисковать, доказывая, что останки, найденные им недалеко от этого места, действительно принадлежат Кузнецову.
Впрочем, это уже другая, не менее захватывающая история.
(Сюжет основан на реальных событиях и фактах биографии разведчика Николая Кузнецова)
Я ЛЮБЛЮ ЖИЗНЬ, Я ЕЩЁ МОЛОД. НО ЕСЛИ ДЛЯ РОДИНЫ, КОТОРУЮ Я ЛЮБЛЮ, КАК СВОЮ РОДНУЮ МАТЬ, НУЖНО ПОЖЕРТВОВАТЬ ЖИЗНЬЮ, Я СДЕЛАЮ ЭТО...
Из письма разведчика Н.Кузнецова
Сценарий художественного телефильма (телеромана) «Колонист» повествует о жизни и подвигах легендарного советского разведчика Героя Советского Союза Николая Ивановича Кузнецова (годы жизни 1911-1944).
Жанр - историческая драма с элементами приключенческого боевика. Сценарий состоит из 13 серий.
В сценарии отражена фактически вся полная драматических и героических событий биография Н.И.Кузнецова вплоть до его гибели (развитие сюжета начинается в 1922, а заканчивается в 1944 году).
К работе в органах государственной безопасности Кузнецов был привлечён чекистами в 1932 году. Ввиду плохих анкетных данных (исключался из комсомола, имел судимость) его не могли взять на службу в органы штатным сотрудником и официально он числился в них лишь внештатным сотрудником (негласным агентом - такие есть и в наше время, правовая основа их деятельности определена Федеральным законом «Об оперативно-розыскной деятельности»). Поэтому он в отличие от обычных штатных сотрудников, работая наравне с последними, не имел ни статуса военнослужащего, ни воинского звания (то есть всего того, что даёт штатным сотрудникам определенные льготы и социальную защищённость). Тем не менее, представляя для органов государственной безопасности особую ценность, одна льгота ему фактически была дана - находиться на ПОЛНОМ государственном обеспечении до конца своих дней.
Разведчик Николай Кузнецов, хотя и был выходцем из простой крестьянской семьи, не имевшим даже среднего образования, являлся уникальной личностью (был своего рода русским суперменом, «агентом 007») - обладал поразительными лингвистическими способностями (свободно владел немецким языком и мог говорить без акцента на всех его многочисленных диалектах, мог говорить по-польски и украински, хорошо изучил считающийся очень сложным коми-пермяцкий язык и даже сочинял на нём стихи, овладел эсперанто и перевёл на него лермонтовское «Бородино»), отлично пел и играл на гармони, был начитан, необычайно смел и находчив, очень артистичен, умел легко вступать в контакт с людьми, обладал красивой внешностью и атлетическим телосложением, пользовался большой популярностью у женщин, прекрасно владел стрелковым, холодным оружием, приёмами различных боевых искусств, и самое главное, был беспредельно предан своей Родине (России) и готов пожертвовать ради неё всем, даже собственной жизнью.
Личность Кузнецова вызывала интерес у многих кинематографистов (художественных фильмов о нём снято три). Однако именно в моем сценарии его жизнь показана наиболее полно (в частности, довоенный период его жизни в упомянутых выше фильмах практически не затрагивался, равно как и многие яркие штрихи его биографии в военный период). Кроме того, в моём сценарии, гораздо глубже (также в сравнении с упомянутыми выше фильмами) раскрыт духовный мир Кузнецова и показан (чего в фильмах вообще не было) личный побудительный мотив его поступков (об этом мотиве подробней написано в логлайне и моём эссе № 4).
P.S. Биография Н.И.Кузнецова содержит много белых пятен, которые при написании указанной выше работы мне приходилось «раскрашивать» художественным вымыслом.
Биография разведчика Николая Кузнецова (для сведения)
Родился Николай Кузнецов на Урале - 27 июля 1911 года (хотя из-за неразборчивой надписи в метрической книге впоследствии в его паспорте год рождения был указан 1912) в деревне Зырянка Екатеринбургского уезда Пермской губернии (ныне Талицкий городской округ Свердловской области) в семье достаточно зажиточного крестьянина-середняка Ивана Павловича Кузнецова (который, правда, довольно рано умер от туберкулёза, из-за чего его сыну пришлось какое-то время бедствовать и даже голодать). Крещён он был именем Никанор (родственники и друзья детства всю жизнь звали его Никой). Однако это старорусское имя ему почему-то не нравилось и, повзрослев, он поменял его, став Николаем. Ниже его фото школьных лет (1926 года), когда он ещё был Никанором.
Уже во время учёбы в начальной школе общавшиеся с Кузнецовым люди обращали внимание на его феноменальную память. Он мог запоминить стихотворение наизусть после первого прочтения (причем запоминал за раз столько стихотворений, сколько прочитывал). Это качество в дальнейшем сильно помогло ему при изучении немецкого языка. Ниже ещё одно его фото в школьных лет.
Разведчику Николаю Кузнецову не довелось побывать в Германии, но несмотря на это он уже в юные годы в совершенстве овладел немецким языком. Мало у кого получается говорить на иностранном языке без акцента (тем более, не пожив в стране, в которой этот язык используется в качестве разговорного). Однако ему это удавалось блестяще.
Кузнецов был убеждённым комсомольцем, но его дважды исключали из комсомола. Первый раз - в 1929 году по ложному доносу (якобы его отец был кулаком и служил у белогвардейцев). Он обжаловал решение комсомольской ячейки в вышестоящие комсомольские инстанции и был восстановлен в комсомоле. Второй раз (окончательно) - в 1932 году, когда был осуждён по фактически сфабрикованному обвинению в должностном преступлении (халатности). Данные обстоятельства отрицательно сказались на его карьере (из-за них он так никогда и не стал кадровым сотрудником органов государственной безопасности). Кстати, после Великой Отечественной войны Верховный суд РСФСР отменил приговор и полностью реабилитировал его. Ниже его фото, на котором он студент-комсомолец Талицкого лесотехнического техникума, из которого его отчислили сразу же после исключения из комсомола (тогда он ещё был Никанором).
С 1932 года Кузнецов, проживая в Коми-Пермяцком национальном округе, в качестве негласного агента с риском для собственной жизни участвовал в спецоперациях чекистов по ликвидации антисоветски настроенных бандитских групп, совершавших нападения на колхозы, сельсоветы и т.д. (этот период его жизни очень слабо изучен историками). Ниже его фото, сделанное в городе Кудымкаре - административном центре указанного выше национального округа.
С 1935 года Кузнецов проживал в Свердловске (ныне Екатеринбург), где, официально трудясь на различных предприятиях города (в том числе на знаменитом «Уралмаше»), неофициально по заданию органов государственной безопасности занимался выявлением шпионов и вредителей среди многочисленных иностранных специалистов, приглашённых советским правительством для участия в проводимой в стране индустриализации. Ниже его фото, сделанное примерно в это время в Свердловске (на нём он с братом Виктором и сестрой Лидией крайний справа)
В январе 1938 года (во время разгула политических репрессий) Кузнецов был арестован и несколько месяцев провёл во внутренней тюрьме Управления НКВД по Свердловской области, где из него пытались "сделать" врага народа, но затем был освобожден, а его уголовное дело было прекращено в связи с отсутствием состава преступления.
Весной 1938 года Кузнецов оказался в Коми АССР и работал там в аппарате наркома НКВД Коми АССР Журавлёва М.Н. (об этом периоде жизни Кузнецова тоже почти ничего неизвестно).
В том же году по рекомендации Журавлёва М.Н. Николай Кузнецов приехал в Москву и под оперативным псевдонимом "Колонист" в качестве особо засекреченного спецагента с окладом содержания по ставке кадрового оперуполномоченного центрального аппарата ГУГБ НКВД СССР вновь приступил к активной оперативной работе с иностранцами (в основном с дипломатическими работниками различных посольств). Ниже фото Кузнецова, сделанное в это время Москве (в форме страшего лейтенанта Военно-воздушных сил РККА, так как, следуя разработанной чекистами легенде, он выдавал себя за лётчика-испытателя одного из военных авиационных заводов).
В 1942 году Кузнецова отправили за линию фронта (на Западную Украину), где он находился до 1944 года и под видом немецкого офицера хозяйственной службы Пауля Зиберта осуществлял разведывательную деятельность и выполнял особо опасные задания 4-го управления НКВД СССР. Ниже его фото, сделанное незадолго до его десантирования в тыл врага (в форме пехотного обер-лейтенанта вермахта).
Перед заброской на оккупированную гитлеровцами территорию разведчик Николай Кузнецов имел встречу со своим родным братом Виктором, который случайно оказался в Москве проездом с фронта на фронт. Он был не вправе рассказывать Виктору о том, что он разведчик. И он этого не сделал, но назвал ему адрес, по которому тот мог навести о нём справки после войны. После окончания войны Виктор стал разыскивать брата, от которого давно не поступало вестей, и выяснил, что по указанному выше адресу находится приёмная Министерства государственной безопасности СССР. Виктор обратился в эту приёмную, но там ему ответили, что никакого Кузнецова не знают. Прошло ещё несколько лет и однажды Виктор услышал, как по радио читают повесть Дмитрия Медведева (кадрового чекиста, в оперативном подчинении которого находился Кузнецов в тылу у немцев) "Это было под Ровно". Одним из главных героев этой повести как раз и был разведчик Николай Кузнецов. Виктор связался с руководством радиостанции, а через нее с самим Д.Медведевым и только так смог разузнать правду о брате. Ниже фото сотрудника государственной безопасности Дмитрия Медведева, сделанное перед Великой Отечественной войной.
Биография Н.И.Кузнецова окутана многими тайнами. Его личное дело, в котором, наверняка, есть документы, способные хотя бы отчасти раскрыть их, хранится в архиве ФСБ России и с него до сих пор не снят высший гриф секретности, а потому доступа к нему нет. Когда данный гриф будет снят точно неизвестно (в Интернете "гуляет" информация, что это должно произойти в 2019 году).
Иные фотографии и одна ссылка на документальную кинохронику, связанные с жизнью и смертью разведчика Николая Кузнецова
Родители Николая Кузнецова Иван Павлович и Анна Петровна Кузнецовы с его сёстрами Агафьей и Лидией.
Николай Кузнецов (стоит справа) на Урале в своей деревне Зырянка.
Школа в деревне Зырянка, в которой учился будущий разведчик Николай Кузнецов.
Николай Кузнецов (на него указывает стрелка) среди студентов и преподавателей Талицкого лесного техникума.
Николай Кузнецов во время работы в начале 1930-х годов лесоустроителем в Кудымкаре.
Николай Кузнецов (четвёртый справа) с сотрудниками конструкторского отдела завода "Уралмаш".
Николай Кузнецов во время его проживания и работы в Москве в 1938-1942 годы (в целях успешного налаживания оперативных связей с иностранцами он всегда старался выглядеть очень изысканно и модно).
Сделанные в Москве фотографии Николая Кузнецова в форме старшего лейтенанта Военно-Воздушных сил РККА.
Эта фотография Николая Кузнецова, сделанная в Москве, была вклеена в его документ прикрытия - паспорт на имя этнического немца Рудольфа Вильгельмовича Шмидта (а его настоящий паспорт сотрудники госбезопасности у него забрали).
А вот и сам этот паспорт...
Уникальные фотографии, сделанные в Москве во время оперативной встречи Николая Кузнецова со словацким дипломатом Г.Л.Крно.
Эта фотография Николая Кузнецова, сделанная в Москве, была впоследствии вклеена в удостоверение личности погибшего под Москвой обер-лейтенанта Пауля Зиберта
А вот и само это удостоверение...
Ряд фотографий Николая Кузнецова в форме офицера Люфтваффе (Военно-воздушных сил Германии), сделанные в Москве в 1942 году
Фотографии разведчика Николая Кузнецова в форме пехотного обер-лейтенанта вермахта, сделанные в Москве в 1942 году перед его заброской на оккупированную гитлеровцами территорию.
Фотографии разведчика Николая Кузнецова, сделанные в 1942 году на подмосковной базе ГУГБ НКВД СССР, на которой проходила его подготовка к заброске на оккупированную гитлеровцами территорию.
Разведчик Николай Кузнецов в партизанском отряде "Победители" в лесу на оккупированной немецко-фашистскими войсками территории Западной Украины (в центре комиссар партизанского отряда Сергей Стехов, крайний справа разведчик Николай Струтинский). На фото видно, что Кузнецов уже вошёл роль и имеет вид надменного и жестокого гитлеровца.
Уникальные фотографии - разведчик Николай Кузнецов (на первом фото второй слева, на втором фото третий справа) в окружении немцев при выполнении разведзадания в городе Ровно, являвшегося столицей оккупированной Украины.
Фотографии Валентины Довгер. С ней Николай Кузнецов приходил на аудиенцию к гауляйтеру Украины Эриху Коху, чтобы совершить на него покушение и погибнуть.
А это сам Эрих Кох, которого Николаю Кузнцову так и не удалось убить...
На этой уникальной фотографии запечатлено, как Николай Кузнецов и Валентина Довгер прибыли в городе Ровно к зданию рейхскомиссариата Украина для совершения покушения на гауляйтера Украины Эриха Коха во время аудиенции с ним.
В этом здании в городе Ровно Николай Кузнецов застрелил президента Верховного немецкого суда на Украине Альфреда Функа.
Андрей Лубенский, РИА Новости Украина
Жизнь и смерть разведчика Кузнецова: специалист по ликвидациям
Обозреватель МИА "Россия сегодня" проехал по Западной Украине, пытаясь понять, помнят ли здесь легендарного разведчика времен Великой Отечественной Николая Кузнецова, который погиб в этих краях. Первая часть очерка.
В среду, 27 июля, исполняется 105 лет со дня рождения разведчика Николая Кузнецова. О нем, о его подвигах и о том, что происходит на Украине с памятью о нем и с его памятниками, мы уже писали. Имя Кузнецова внесено в список на "декоммунизацию": в соответствии с законами Украины, принятыми 9 апреля 2015 года, и памятники, и память о Герое Советского Союза Николае Кузнецове должны быть вычеркнуты из истории Украины.
Но обстоятельства его жизни и смерти полны загадок. Как и послевоенная история поисков правды о нем.
Не расстрелян, а подорвался
Посещая места, где Николай Кузнецов воевал, погиб и был похоронен, мы удивлялись тому, какой причудливой была судьба разведчика при жизни и что стало с историей его подвигов после смерти.
Одна из загадок — место и обстоятельства гибели Кузнецова. Сразу после войны существовала версия, согласно которой группа разведчиков вместе с Кузнецовым были захвачены живыми, а потом расстреляны боевиками Украинской повстанческой армии (УПА) в лесу близ деревни Белгородки Ровенской области. Только через 14 лет после войны стало известно, что группа погибла в селе Боратин Львовской области.
Версию о расстреле Кузнецова боевиками УПА распространил после войны командир партизанского отряда "Победители", Герой Советского Союза Дмитрий Медведев, который основывался на обнаруженной после войны в немецких архивах телеграмме, направленной начальником полиции безопасности по Галицкому округу Витиской лично группенфюреру СС Мюллеру. Но телеграмма была основана на ложной информации, которую дали немцам боевики УПА.
Отряды УПА, действовавшие в прифронтовой полосе, тесно сотрудничали с немецкими оккупационными войсками, но для обеспечения большей лояльности "бандеровцев" оккупационная администрация держала в заложниках родственников полевых командиров и руководителей УПА. В марте 1944 года такими заложниками были близкие родственники одного из руководителей УПА — Лебедя.
После гибели Кузнецова и группы разведчиков бойцы УПА затеяли игру с немецкой администрацией, предложив им обменять якобы живого разведчика Кузнецова-Зиберта на родственников Лебедя. Пока немцы думали, бойцы УПА его якобы расстреляли, а взамен него предложили подлинные документы и, самое главное, — отчет Кузнецова о проведенных им в немецком тылу на Западной Украине диверсиях. На том и сговорились.
Боевики УПА, видимо, опасались указать подлинное место гибели разведчика и его группы, поскольку при немецкой проверке сразу стало бы ясно, что это был не захват в плен разведчика, которого искали по всей Западной Украине, а самоподрыв Кузнецова.
Тут важно даже не столько место, сколько обстоятельства гибели разведчика. Он не был расстрелян, потому что не сдался боевикам УПА, а подорвал себя гранатой.
А расследовал уже после войны обстоятельства смерти Кузнецова его друг и коллега полковник НКВД-КГБ Николай Струтинский.
Пять минут гнева и вся жизнь
С Николаем Струтинским (1 апреля 1920 г. — 11 июля 2003 г.) одному из нас довелось встречаться и брать у него несколько интервью при его жизни в 2001 году в Черкассах, где он тогда жил.
Струтинский после войны долго выяснял обстоятельства гибели Кузнецова, а позже, уже во времена украинской независимости, делал всё, чтобы сберечь памятники Кузнецову и память о нем.
Думаем, привязанность Струтинского именно к этому, последнему отрезку жизни Кузнецова не случайна. Николай Струтинский одно время был членом группы Кузнецова и участвовал вместе с ним в проведении некоторых операций. Незадолго до гибели разведчика и его группы Кузнецов и Струтинский поссорились.
Вот что сам Струтинский рассказывал по этому поводу.
"Однажды, в начале 1944 года, мы ехали по Ровно, — рассказывает Николай Владимирович. — Я был за рулем, рядом сидел Николай Кузнецов, сзади — разведчик Ян Каминский. Недалеко от явочной квартиры Вацека Бурима Кузнецов попросил остановиться. Говорит: "Я сейчас". Ушел, через некоторое время вернулся, чем-то крайне расстроенный. Ян спросил: "Где вы были, Николай Васильевич?" (В отряде Кузнецова знали под именем "Николай Васильевич Грачев" — ред.). Кузнецов отвечает: "Да так…" А Ян говорит: "Я знаю: у Вацека Бурима". Тут Кузнецов ко мне: "Зачем ты ему сказал?" Явка — это же секретная информация. Но я ничего Яну не говорил. А Кузнецов вспылил, наговорил мне много оскорбительного. Нервы у нас тогда были на пределе, я не стерпел, вышел из машины, хлопнул дверцей — стекло разбилось, осколки из него так и посыпались. Развернулся и пошел. Иду по улице, у меня два пистолета — в кобуре и в кармане. Сам думаю: глупо, надо было сдержаться, ведь знаю, что все на нервах. Иногда у самого при виде немецких офицеров было желание перестрелять всех, а потом самому застрелиться. Вот такое было состояние. Иду. Слышу — кто-то догоняет. Я не оборачиваюсь. А Кузнецов догнал, тронул за плечо: "Коля, Колечка, извини, нервы".
Я молча повернулся — и к машине. Сели, поехали. Но я сказал тогда ему: больше вместе не работаем. И когда Николай Кузнецов уходил на Львов, я с ним не пошел".
Эта ссора, возможно, спасла Струтинского от гибели (ведь вся группа Кузнецова несколько недель спустя погибла. Но она, похоже, оставила глубокий след в душе Николая Струтинского.
Протокольная правда о смерти разведчика Кузнецова
Сразу после войны Струтинский работал во Львовском областном управлении КГБ. И это позволило ему восстановить картину гибели разведчика Кузнецова.
Кузнецов пошел к линии фронта с Яном Каминским и Иваном Беловым. Однако, по словам свидетеля Степана Голубовича, в Боратин пришли только двое.
"… в конце февраля или в начале марта 1944 года в доме находились, кроме меня и жены, моя мать — Голубович Мокрина Адамовна (умерла в 1950 году), сын Дмитрий, 14 лет, и дочь 5 лет (впоследствии умерла). В доме свет не горел.
Ночью этого же числа, примерно около 12 часов ночи, когда я и жена еще не спали, залаяла собака. Жена, поднявшись с койки, вышла во двор. Возвратившись в дом, сообщила, что из леса к дому идут люди.
После этого она стала наблюдать в окно, а затем сообщила мне, что к двери подходят немцы. Неизвестные, подойдя к дому, стали стучать. Вначале в дверь, потом — в окно. Жена спросила, что делать. Я дал согласие открыть им двери.
Когда неизвестные в немецкой форме вошли в дом, жена зажгла свет. Мать поднялась и села в углу около печки, а неизвестные, подойдя ко мне, спросили, нет ли в селе большевиков или участников УПА? Спрашивал один из них на немецком языке. Я ответил, что ни тех, ни других нет. Затем они попросили закрыть окна.
После этого они попросили поесть. Жена дала им хлеб и сало и, кажется, молоко. Я тогда обратил внимание на то, как это два немца могли пойти ночью через лес, если они боялись его пройти днем…
Один из них был выше среднего роста, в возрасте 30-35 лет, лицо белое, волос русый, можно сказать, несколько рыжеватый, бороду бреет, имел узенькие усы.
Его внешность была типична для немца. Других примет не помню. Разговор со мной вел в большинстве он.
Второй был ниже его, несколько худощавого сложения, лицо черноватое, волос черный, усы и бороду бреет.
… Сев за стол и сняв пилотки, неизвестные стали кушать, автоматы держали при себе. Примерно через полчаса (причем собака все время лаяла), как пришли ко мне неизвестные, в комнату вошел вооруженный участник УПА с винтовкой и отличительным знаком на шапке "Трезуб", кличка которого, как мне стало известно позднее, была Махно.
Махно, не приветствуя меня, сразу подошел к столу и подал неизвестным руку, не говоря с ними ни слова. Они также молчали. Затем подошел ко мне, сел на койку и спросил меня, что за люди. Я ответил, что не знаю, и через каких-то минут пять в квартиру начали заходить другие участники УПА, которых вошло человек восемь, а может быть, и больше.
Кто-то из участников УПА дал команду выйти из дома гражданским, т.е нам, хозяевам, но второй крикнул: не нужно, — и из хаты никого не выпустили. Затем опять кто-то из участников УПА по-немецки дал команду неизвестным "Руки вверх!".
Неизвестный высокого роста поднялся из-за стола и, держа автомат в левой руке, правой махал перед лицом и, как я помню, говорил им, чтобы не стреляли.
Оружие участников УПА было направлено на неизвестных, один из которых продолжал сидеть за столом. "Руки вверх!" давалась команда раза три, но неизвестные руки так и не подняли.
Высокий немец продолжал разговор: как я понял, спрашивал, не украинская ли это полиция. Кто-то из них ответил, что они — УПА, а немцы ответили, что это не по закону…
… Я увидел, что участники УПА опустили оружие, кто-то из них подошел к немцам и предложил все-таки отдать автоматы, и тогда немец высокого роста отдал его, а вслед за ним отдал и второй. На столе начали крошить табак, участники УПА и неизвестные стали закуривать. Прошло уже минут тридцать, как неизвестные встретились с участниками УПА. Причем неизвестный высокого роста первый попросил закурить.
… Неизвестный высокого роста, свернув самокрутку, стал прикуривать от лампы и затушил ее, но в углу около печки слабо горела вторая лампа. Я попросил жену подать лампу на стол.
В это время я заметил, что неизвестный высокого роста заметно стал нервничать, что было замечено участниками УПА, которые стали интересоваться у него, в чем дело… Неизвестный, как я понял, искал зажигалку.
Но тут же я увидел, что все участники УПА бросились от неизвестного в сторону выходных дверей, но так как они открывались внутрь комнаты, то они не открыли ее в спешке, и тут же я услышал сильный взрыв гранаты и даже увидел сноп пламени от нее. Второй неизвестный перед взрывом гранаты лег на пол под койку.
После взрыва я взял малолетнюю дочь и стал около печки, жена выскочила из хаты вместе с участниками УПА, которые сломали дверь, сняв ее с петель.
Неизвестный низкого роста что-то спросил у второго, лежавшего раненым на полу. Он ему ответил, что "не знаю", после чего неизвестный низкого роста, выбив оконную раму, выпрыгнул из окна дома с портфелем.
Взрывом гранаты были ранены моя жена легко в ногу и мать — легко в голову.
В отношении неизвестного низкого роста, бежавшего через окно, то я слышал минут пять сильную стрельбу из винтовок в той стороне, куда он бежал. Какова его судьба, мне не известно.
После этого я убежал с ребенком к своему соседу, а утром, когда вернулся домой, то увидел неизвестного мертвым во дворе около ограды, лежавшим лицом вниз в одном белье".
Как было установлено при допросах других свидетелей, Кузнецову при взрыве собственной гранаты оторвало кисть правой руки и были "нанесены тяжкие ранения в область лобовой части головы, груди и живота, отчего он вскоре и скончался".
Так, место, время (9 марта 1944 г.) и обстоятельства гибели Николая Кузнецова были установлены.
Позже, организовав эксгумацию тела разведчика, Струтинский доказал, что в Боратине в ту ночь погиб именно Кузнецов.
Но доказать это оказалось сложным по другим обстоятельствам. Струтинскому, рисковавшему во время поиска места гибели разведчика, пришлось снова рисковать, доказывая, что останки, найденные им недалеко от этого места, действительно принадлежат Кузнецову.
Впрочем, это уже другая, не менее захватывающая история.
